Чарли, который... бегал по крыше

    
  Щенки миниатюрного бультерьера
главная о бультерьере фото видео анекдоты форум о собаках доска объявлений гостевая книга открытки
добавить сайт в каталог пород собак рейтинг сайтов о собаках TOP 100 добавить в избранное сообщить о сайте другу
МИНИАТЮРНЫЙ БУЛЬТЕРЬЕР. ЩЕНКИ С ЭЛИТНОЙ РОДОСЛОВНОЙ (066) 10-70-260 ПОДРОБНЕЕ ЗДЕСЬ >>>

Юрий Петров.
Чарли, который... бегал по крыше

Почитать позже

Этот рассказ был написан мной и опубликован 10 лет назад в моей книге "Бультерьер и другие породы бойцовых собак" (ИПП "Уральский рабочий", Екатеринбург, 1994). Тираж этой книги (20 тыс.) давно разошёлся, но с тех пор я получал много раз просьбы вновь опубликовать его. Что и делаю сейчас (без каких-либо купюр и редакций). Эпиграфом к книге были слова Э. Сетон-Томпсона из его знаменитого рассказа "Снап. История бультерьера": "У гончих прекрасные носы, у борзых быстрые ноги, волкодавы и доги - силачи, но все они ничего не стоят, потому что беззаветное мужество есть только у бультерьера", которые как нельзя лучше характеризуют существо настоящего бультерьера и портрет которого я и попытался вновь (спустя более, чем 100 лет) воспроизвести.
Юрий Петров.

<div style="font-size: 1px;"><a href="http://www.bullterrier.kiev.ua/" target="_blank" style="font-size:1px; text-decoration:none;">бультерьер портал - www.bullterrier.kiev.ua</a></div>
Чарли, который... бегал по крыше.

Лучшему из бультерьеров, которых я когда-либо знал.
Мысль о второй собаке появилась у нас, когда нашему первому псу, очень красивому ньюфаундленду, было уже два года. Время от времени я склонялся к тому, что это должен быть ротвейлер. Хотя бультерьеры уже появились в то время в городе, но нас прежде всего останавливала их цена, которая в то время превышала в несколько раз стоимость всех прочих собак, в том числе и ротвейлеров.

И всё-таки, когда вместо ротвейлера появилась возможность приобрести бультерьера, мы загорелись неописуемым огнём. Нас даже не смутила его цена, которая была равна моему тогдашнему годовому заработку. Нам только сказали: "Думайте, завтра его привезут". Белого, с чёрным "моноклем". Треть необходимой суммы у нас была, остальное решили занять (потом целый год рассчитывались).

И вот поздним вечером он появился в нашем доме. Белый, но без монокля, зато весь в пигментных пятнышках (потом я понял, что это Бог его так "отметил", как он это делает иногда с выдающимися людьми), уши висят, лоб сморщенный и... весь покусанный. Я никогда (ни до, ни после этого) не видел щенка в 1,5 месяца, какой бы он ни был породы, в том числе и бультерьера, у которого в этом возрасте уже была бы изодрана вся голова и морда и даже глаз "подбит". И ещё он был очень страшный. Всё-таки даже щенок дворняжки, который в будущем может оказаться совсем неказистой собачкой, и тот в детстве не лишён привлекательности. Но такого, каким может быть щенок бультерьера, мы даже не предполагали. На его белом фоне выделялся только чёрный нос - в форме бабочки, как усики у Чарли Чаплина. Его нельзя было назвать как-нибудь иначе - он стал Чарли. Его клоунские наклонности, проявившиеся впоследствии, только подтвердили нашу правоту.

С первых дней своего пребывания в нашем доме он мало-помалу стал мне доказывать, что я ещё ровным счётом ничего не смыслю в "настоящих" собаках. Вообще-то о повадках взрослого бультерьера я уже знал кое-что, но вполне резонно предполагал, что в щенячьем возрасте (ну, хотя бы до года) собака любой породы ведёт себя одинаково: перед большими взрослыми и "строгими" собаками ложится на спину кверху лапами и животом; если её вдруг обидят, то взвизгнет и уйдёт прочь, поджав хвост. Вообще-то так оно и есть. В том числе и бультерьеров (впоследствии я наблюдал это много раз). Но - не у Чарлика, которого я кверху лапами и с поджатым хвостом так ни разу и не увидел при общении с любой собакой. Это произошло только однажды дома, когда он после серьёзной нашей ссоры пришёл вдруг ко мне просить прощения и, наткнувшись на "суровый" взгляд, вдруг неожиданно (для себя самого, видимо, тоже) перевернулся на спину и подставил живот: "Не ругай меня, папа, я буду хорошим!"

До трёх месяцев, пока не были сделаны необходимые прививки и выдержан карантин, единственной собакой, с кем он мог общаться, была Алиса, которая сначала вообще на дух не переносила "пришельца" и недвусмысленно отвергала все его попытки познакомиться поближе. Но Чарлик не был бы бультерьером, если бы оставил однажды задуманное. И вот уже через 2-3 недели они прекрасно общались и играли. Выглядела это так. Большая чёрная Алиса, развалившись на полу, низко (как "Ту-154" на взлёте) урчит, а маленький беленький "мячик" с визгом скачет вокруг неё. Но не просто, а всё время "атакуя" то в одно, то в другое место. Как правило в области головы. Мудрая Алиса вскоре смекнула, что к чему, и как только Чарлик вцеплялся ей, скажем, в щёку, она тут же довольно осторожно, но и весьма решительно прихватывала его ногу. Отцеплялся он - отпускала и она. Постепенно они выработали свои правила игры, которые впоследствии при неожиданных и очень ожесточённых драках между ними (по поводу и без повода), инициатором которых всегда был Чарлик, ни разу не привели к тому, чтобы он действительно хоть раз вцепился в неё "мёртвой" хваткой. То, что она девочка - это, конечно, одно из объяснений, но не единственное (на улице его челюсти моментально смыкались на любой собаке, независимо от её пола и возраста).

Ещё более необычным оказалось его поведение на улице. Мы вышли с ним в "общество" впервые, когда ему исполнилось три месяца. Он сразу же проявил необычайный интерес ко всем собакам и, приставая, почему-то всегда норовил залезть своей головой прямо в пасть самой большой собаке. Его первой любовью стала огромная белая, с такими же, как у него, пятнышками догиня. Возможно, он принял её за маму, поскольку ни на минуту не отставал от неё. Эти свои первые чувства он сохранил к ней надолго. И впоследствии, будучи уже подростком (месяцев до 7-8), позволял ей (но только ей одной!) при встрече делать с собой всё, что угодно. Она могла таскать его за шею, как котёнка, так что домой он приходил постоянно с мокрой шеей. А однажды она оказалась в слишком "привлекательном" положении. Сколько сил мне понадобилось, чтобы увести его домой! Но, придя домой, он стал таким грустным, что впервые отказался от еды, а потом сел у двери и вдруг... завыл, как волк! Он ещё не раз встречался потом с ней. Причём в момент его ухаживаний в непосредственной близости к ним не позволялось быть никому: всё равно, собака какой породы, пола и возраста или человек - тут же следовала мгновенная вспышка ревности и молниеносный бросок в сторону соперника. Но, к сожалению, и эта дружба, в конце концов, окончилась большой ссорой...

Я давно уже заметил, что "точка кипения" лежит у него где-то вблизи комнатной температуры - так быстро он переключался из добродушного расположения в ярость. Особую нелюбовь он имел почему-то к ногам, если речь шла о человеке. Наши первые ссоры с ним происходили именно из-за того, что во время обеда или чаепития, когда все сидели на кухне за столом, Чарлик неизменно забирался под стол и оттуда, из своего укрытия (он вовсе не ждал, как другие собаки, подачек с "барского" стола), вёл внимательное наблюдение за... ногами. Как только кто-то слишком вольно, по его мнению, начинал вести себя, тут же следовала яростная атака с недвусмысленным рыком. Надо сказать, что Чарлик не умел "вежливо" предупреждать, как другие собаки, глухим рычанием о нежелательных, по его мнению, действиях - его рык всегда означал нападение, которое тут же следовало (а иногда и раньше). Я мгновенно хватал его за шиворот и швырял, как котёнка, из кухни в коридор, а иногда и дальше. Удивительно, но он и в самом деле, как кошка, всегда брякался сразу на четыре ноги, успевая сгруппироваться в воздухе, и "обиженный", сопровождаемый моей бранью, медленно, но с достоинством плёлся на своё место, то есть на подстилку, устроенную для него поначалу под письменным столом. "Место" впоследствии было ликвидировано, поскольку вскоре его заменили все диваны и кровати, имевшиеся в доме, но стол он ещё очень долго воспринимал как часть своего места и очень любил, особенно в солнечную погоду, посидеть или полежать, но уже не под ним, а на нём. К тому же со стола было легко перебраться на подоконник, а оттуда, с высоты 7 этажа, наблюдать за происходящим на улице и время от времени облаивать своих прогуливающихся внизу "врагов".

Его "приучение" к нашим ногам шло не так скоро, как это нам хотелось бы. Не прекращались и его "полёты" из кухни в коридор. При этом, впрочем, он ни разу не издал ни единого звука (как и вообще во время любого физического наказания, а для этого не раз была использована даже специальная кожаная плётка), хотя он прекрасно понимал, за что его наказывают. Я понимаю, что такие методы "воспитания" с ужасом отвергнут многие любители собак, но надеюсь, что владельцы бультерьеров, в особенности бультерьеров-кобелей, меня поймут. Главное, не избивать собаку (тем более, если уже миновал тот возраст, когда она, как и ребёнок, может признать "правомочность" таких действий), но всегда твёрдо и ощутимо показывать ей, кто в доме хозяин.

Так или иначе, но всё же компромисс был достигнут: нам позволялось делать под столом всё, что угодно, а ему, в свою очередь, позволялось сидеть там без перспективы снова отправиться "в полёт". Правда, такая привилегия была предоставлена только нам. Как-то наша гостья едва только успела произнести заискивающим голосом: "Чарли, я тебя не боюсь!" - и шевельнула "непозволительно" ногой, как тут же была без предупреждения схвачена им, хотя и символически. С тех пор все гости предупреждались, что им не следует "дразнить" щенка ногами.

Такое отношение Чарлика к чужим ногам однажды сыграло и свою положительную роль. Как-то жене пришлось ехать ночью встречать кого-то в аэропорт. Я уговорил её взять с собой Чарли, хотя ему было тогда всего месяцев 8. Надо сказать, что к тому времени он уже был привычен к наморднику, который окончательно был на него надет в... 6 месяцев (после "удачной" охоты на соседскую овчарку). Вообще-то к посторонним людям он не имел ни малейшего интереса, но лишь до тех пор, пока у них не появлялось желание потрогать "белую свинюшку". Особенно недопустимы были такие фамильярности, как "погладить по голове" (он мог это иногда терпеть, но лишь 2-3 секунды, после чего - "змеиное" шипение и мгновенный "взрыв") или, тем более, "потрепать". Взрослых, конечно, можно было предупредить на этот счёт, но как объяснить это ребёнку? Короче говоря, во все общественные места (магазины, транспорт и т.д., а он, надо сказать, любил всюду сопровождать меня и я охотно "наматывал" с ним за день наверняка не один десяток километров) он приходил всегда в "сопровождении" намордника. И на этот раз намордник был взят с собой на случай поездки в переполненном автобусе. Но была ночь и они стояли поодаль от людей, дожидавшихся автобуса, так что намордник был пока ни к чему. И вдруг на остановке появился изрядно подвыпивший (таким, как известно, и море по колено) мужчина и начал ко всем приставать. "О-о! - раздался пьяный возглас удивления и нескрываемого интереса. - "В белой шубе, да ещё и с такой несуразной собакой" (почти как всем давно известное: "А ещё в очках и шляпе!"). И он направился к ним. Сначала протянул руку, но получил по ней удар жены, испугавшейся в тот момент почему-то не за себя, а за нашего несуразного свинёнка. Тогда он решил потрогать "поросёнка"... ногой (!) и тут же - мгновенный "припадок бешенства" и яростный бросок пополам с громким рыком и визгом на столь "любимую" им ногу! Это длилось, наверное, не дольше секунды, но этого времени оказалось достаточно, чтобы "агрессор" попросту "растворился", как будто его и вовсе не было только что здесь. Никто так и не заметил, куда же он девался.

В 10 месяцев Чарли впервые попал на площадку, где учат собак защищать себя и своего хозяина. Собственно говоря, я и до этого знал, что настоящий буль, каковым Чарлик, без сомнения, был уже в то время, всегда отразит любую агрессию, от кого бы она ни исходила - от собаки или от человека. Но должна же собака для этого знать кое-какие команды! Ведь в конечном счёте главное - не отразить нападение, а не допустить его. Известно, что собаки, в том числе и овчарки, и бультерьеры далеко не сразу начинают "кусаться". Я наблюдал это не раз, в том числе и на примере своей Алисы, которая только через 5-6 занятий стала такой, что довольный инструктор сказал: "Это кавказец какой-то, а не ньюф!" Зато Чарлик, привязанный к дереву, едва только завидел человека с рукавом на одной руке и тряпкой в другой руке, который и приближался-то пока не к нам, пришёл в такой "восторг", что, как только ему предоставилась такая возможность, тут же вцепился в тряпку (которую пришлось ему отдать), а потом и в рукав, на котором и повис, и никакие уговоры не возымели действия.

Я ещё три или четыре раза сходил с ним на эту площадку. Причём занимались мы уже индивидуально, отрабатывая различные "штатные" ситуации, пока мне не сказали: "Всё! Больше его не надо приводить - он Вас не подведёт!" Ему не было тогда и года. И всё же это наше последнее занятие имело в тот раз неприятное продолжение.

В том парке, где это происходило, было довольно много всяких собак, которые имели "привычку" бегать без поводка, даже если это был дог, кавказец или ротвейлер, и пройти там "незамеченным" было нелёгким делом. И вот, когда мы возвращались, я неожиданно заметил, как, покинув свою хозяйку, к нам направляется кобель-ротвейлер. Я крикнул хозяйке, чтобы она позвала свою собаку, но в ответ услышал, что он у них не кусается. В это время моего "поросёнка", который уже тихо замер в напряжении (это была его тактика - никогда не рычать заранее), с интересом обнюхивали сзади. Я хотел ещё раз что-то крикнуть хозяйке ротвейлера, но в этот момент - стремительный разворот (всегда молча) и Чарлик захлопнул свои челюсти на собаке. Поскольку атака была не "лобовая", а с разворота, он попал ротвейлеру не в морду, как обычно, а куда-то в щёку, ближе к "подвесу". Только теперь хозяйка собаки с "оханьем" и возгласами: "Я же не знала!", - побежала к нам. Нет смысла описывать, как происходило всё дальнейшее. Скажу только, что свою "добычу" Чарлик не отпустил даже тогда, когда вся его морда побывала в пасти ротвейлера, отчаянно, но тщетно пытавшегося вырваться. Ему даже удалось проткнуть клыком Чарлику нос, так что кровь била из него фонтаном. "Рвите его! Делайте, что хотите, только отцепите его!" - причитала хозяйка, когда нам всё-таки удалось развести их головы в стороны и я сумел плотно закрыть Чарлику нос. Ещё минута или две и он, попытавшись набрать воздух через пасть, слегка ослабил хватку и выпустил бедную собаку, которую тут же увели прочь, а "недоумённый" Чарлик, весь в крови, ещё долго верещал от азарта и невозможности снова ринуться в бой... С тех пор я больше не брал его в этот парк, но молва разнесла потом, что "бультерьер растерзал ротвейлера", хотя в действительности тот отделался пустяковой раной.

Конечно, это не дело, когда во дворе или на улице отпускаются побегать большие и даже агрессивные собаки, которые к тому же не обучены элементарной команде - подходить к хозяину по первому же приказанию. Все наши, увы, многочисленные стычки с другими собаками происходили именно по этой причине. Кого мне только не приходилось извлекать из пасти Чарлика! Это были и доги, и сенбернары, и овчарки всех видов, и ротвейлеры, и боксёры, и бульдоги, и даже бультерьеры. И множественное число, употреблённое здесь, - не ошибка. Проще сказать, кого там не было. Но больше всего я боялся не за крупных собак (для них, если вовремя и квалифицированно вмешаться, последствия были не столь трагичны), а за маленьких собачек и щенков, которые почти всегда бегают без поводка и для которых последствия знакомства с бультерьером могли быть действительно самыми серьёзными.

Однажды поздним вечером мы возвращались с Чарликом домой после прогулки. Я заметил, что на противоположной стороне центральной улицы, прямо напротив нас, весело резвился со своей хозяйкой кобель московской сторожевой. К нашему ужасу, и он оказался без поводка. И это у самого края дороги с оживлённым движением! Пока я успел что-либо сообразить, он заметил нас и бросился (уж не знаю, с какими намерениями) прямо к нам. По пути чуть не угодил под машину, но, чудом преодолев невредимым дорогу, угодил Чарлику прямо в пасть. То ли от боли, то ли от неожиданности, но он мгновенно лишился способности сопротивляться и был тут же повержен на землю. Его хозяйка, увидев эту картину, побежала вдруг не к нам, а куда-то назад. Я был ошеломлен этим (надо сказать, что в одиночку разъединить двух, тем более таких сильных собак, практически невозможно) и только успел в беспомощности произнести: "Вы куда?". И тут началось "представление". Сначала подбежали какие-то дюжие ребята с нунчаками, по наивности пытаясь с их помощью раскрыть Чарлику челюсти, потом прибежала, наконец, хозяйка "москвича" с каким-то молодым человеком, откуда ни возьмись на шум подъехал милицейский патруль и в довершение всего остановился... трамвай. Худо-бедно, но нам всё-таки удалось разъединить собак и все с облегчением вздохнули...

Удивительно, но некоторые (и их не так уж мало) хозяева крупных и в особенности так называемых служебных собак сами часто подстрекают к тому, чтобы их "гигант" раздавил эту "букашку", да ещё на таких тонких, по их мнению, ножках! Когда я гуляю с Алисой, то никому и в голову не приходит предложить "стравить" её с кем-либо, хотя она и не является бойцовой собакой, несмотря на то, что за свою жизнь ещё ни разу не уступила ни догу, ни овчарке, ни ротвейлеру. Но когда я гулял с Чарликом, то его все владельцы крупных собак разглядывали полупрезрительно, как бы оценивая - весь ли он поместится в пасти их овчарки или только половина его... Можно было научить 99 человек, но всегда находился 100-й, которому нужно было всё объяснять заново...

Раз уж зашла об этом речь, то я хочу пояснить (главным образом, с целью охладить некоторые "горячие" головы), что такое бультерьер в бою. Речь, конечно, пойдёт о настоящем бультерьере, а не о тех 80% общего поголовья этих собак, которые в сущности - обычный "металлолом".

Бультерьер никогда не уклонится от поединка, даже если сам не ищет его (впрочем, обычно - ищет). Реакция бультерьера, его быстрота и сноровка на порядок выше, чем у собаки любой другой, не бойцовой, породы. Бультерьер всегда - в нападении, и никогда - в обороне. Бультерьер никогда "не кусается" (вспомните туркменский фильм "Овчарка", дважды показанный по ЦТ, в котором мы видели, как дерутся "обычные" бойцы - среднеазиатские овчарки: они сначала долго злятся друг на друга, потом вступают в силовую борьбу, поднимаясь на задние ноги и пытаясь овладеть холкой соперника, долго кусаются, а потом кто-то один, более удачливый, вцепляется в другого...), но всегда сразу и намертво хватает и, причём, всегда "по месту", то есть в голову или в морду (бультерьеров, которые атаковали быка не в голову, а, скажем, в бока или в ноги, тут же безжалостно уничтожали, если вспомнить историю этой породы). Поэтому все шрамы у настоящего бультерьера, как правило, бывают только на голове и морде - схваченная за голову жертва всегда, вырываясь, наносит булю ранения на его голове, но не боках или ногах. Мне достаточно взглянуть на бультерьера, чтобы понять, хорошая это собака или нет: если есть шрамы на морде, но чистый корпус, то всё в порядке и, наоборот, когда я вижу бультерьеров со шрамами на холке, боках и ногах, то ясно, что не всё благополучно с точки зрения бойцовских свойств. Бультерьер никогда не попросит пощады, не запищит от боли, если первым схватил не он, а его (почти невероятный случай!), но он также никогда не примет во внимание "жестов покорности" со стороны своего противника, которые у обычных собак являются эффективным средством для прекращения поединка. Он лишён многих обычных собачьих "социальных" ритуалов (обнюхивания; выяснения - "дама" это или "кавалер", если первая же встреча имеет приметы агрессии с противоположной стороны; предупреждающего рычания; отметки своей территории и т. д.). Он никогда не сдаётся (даже если побеждён) и ведёт поединок до конца. Его прыжки и стремительные атаки подобны пушечному ядру. Он не стремится овладеть крупным соперником сверху, как это принято у всех собак, но прекрасно работает также и внизу, даже лёжа на земле. Он не знает усталости, если дело касается боя (даже современные бультерьеры, если они не слишком "загружены", способны вести поединок на полной выкладке сил по 30 минут и более, а прежде поединки могли длиться даже больше двух часов - ни одна собака другой породы, тем более крупной и массивной, не способна выдержать даже и пяти минут настоящего боя). Он не знает других авторитетов, кроме авторитета... своих зубов. Можно довольно долго продолжать в том же духе, но, чтобы не быть голословным, я лучше покажу это на нескольких примерах (хотя я мог бы их привести не менее сотни).

В три месяца, как я уже упоминал, Чарлик впервые вышел "в свет". Я долго не мог понять, почему он постоянно прыгает другим, более крупным и взрослым собакам, в том числе и весьма "крутым", в морду, вернее прямо в пасть, но только позднее мне стало известно о том инстинкте, который дремлет в этих собаках - атаковать "быка" только в голову. Месяца в четыре с половиной нашу "свинюшку" принял за представительницу противоположного пола один довольно "озабоченный" годовалый кобель боксёра. Мгновенная вспышка бешенства и - Чарлик стоит как раз под пузом боксёра, прочно держа его за нижнюю челюсть. Все попытки боксёра освободиться - безрезультатны. Я сам никак не ожидавший, что щенок способен на такое, не знал, что делать. Ждём минуту-другую, но похоже, что "поросёнок" вообще не намерен отпускать. Наконец, сдавливаю обеими руками изо всех сил его горло (когда он вырос и его шея стала что-то около 42 см в обхвате в самом узком месте - как у мужчины 54-го размера - этот приём уже стало невозможно применять на практике), и через некоторое время разъединяем собак и берём их на поводки. Но неожиданно (не помню, с чьей стороны) новая атака и мгновенно два поводка скручиваются в один, а "поросёнок" опять занимает исходную позицию...

Чарлику около шести месяцев. Мы гуляем с ним и с Алисой в парке, пока не подходим к корту, на котором резвится старый знакомый Алисы - двухгодовалый кавказец. На вопрос: "Можно ли нам?", следует: "Конечно, заходите." Мы заходим и начинается игра: Алиса и Чарлик догоняют, а кавказец как бы убегает. В то время как Алиса мало-помалу начинает полушутя-полувсерьёз прихватывать кавказца за бока, "свинюшка", не уставая, делает прыжки - всё время в голову. И вот, когда мера превышена, кавказец останавливается, разворачивается и недвусмысленно ощеривает пасть. Алиса мгновенно сообразила и затормозила, но в этот момент с почти беззвучным "щёлк" Чарлик повисает к моему ужасу на... морде кавказца. Алиса мигом оценила изменившуюся ситуацию и почти в прыжке - на помощь "младшему брату"! - была вовремя поймана мной. Ситуация, прямо скажем, дурацкая: я не могу вмешаться и подойти на помощь (поначалу ещё не известно, кому), потому что в руках Алиса, рвущаяся в бой, а чуть поодаль один на один мой шестимесячный "свинёнок" и двухлетний "волкодав". Последний уже не упустил возможности стряхнуть с себя "пиявку" и, насколько это позволяла ситуация, клацнул челюстями, сразу "прокомпостировав" (как выяснилось впоследствии, довольно глубоко) морду "пиявке". Но не тут-то было! Либо Чарлик сильнее сжал свои ещё детские челюсти с наполовину молочными зубами, либо (что мало вероятно) поудобнее перехватил, но тут вдруг совсем неожиданно раздался сначала тихий, а потом всё более громкий и жалобный визг о пощаде, но, как вы уже поняли, не со стороны "поросёнка", который продолжал невозмутимо, несмотря на кровоточащую дыру на щеке, висеть на морде кавказца. Я впервые услышал такой жуткий вой - как будто это он был шестимесячным щенком, а на него напала взрослая да ещё раза в четыре превосходящая по массе собака. Ситуация становилась критической, поскольку я не имел возможности вмешаться. И тогда я крикнул хозяину собаки (довольно крупному мужчине): "Душите его!"... Через некоторое время схватка была окончена, но тот кавказец ещё очень долго чувствовал "дискомфорт" при встрече с нами, всякий раз стараясь спрятаться за своего хозяина...

Это к вопросу о мужестве и чувствительности к боли.

Вид у Чарлика был такой (чуть подробнее об этом дальше), что он неизменно вызывал у "собачников" либо сострадание, либо желание "скушать" его. Как-то мы пришли с ним на площадку в служебный клуб. Одна из руководительниц этого клуба, державшая на поводке азиата, с нескрываемой жалостью поинтересовалась, какой возраст у моей собаки и, услышав в ответ: "Полтора, но Вы всё-таки не подходите к нему близко со своей собакой", - со скепсисом произнесла: "Неопытный ещё!". "А Вашему сколько?" - "Два!". "Ну, и почему Вы решили, что он более "опытный"?" - "Он до 8 месяцев был в отаре!" - с нескрываемой гордостью произнесла она... Мне нечего было больше сказать, тем более, что я прибыл в этот клуб вовсе не с целью выяснить, кто из них более "опытный", но я легко могу представить, какой "опыт" могла приобрести в отаре эта собака - наброситься стаей в 10-15 собак на несчастного волка, которые в степях, в отличие от волков сибирского севера, едва ли больше немецкой овчарки. Впрочем, когда в городе была-таки организована "собачья коррида", то эта самая руководительница не сумела найти ни одной ни кавказской, ни азиатской овчарки, чтобы доказать её "опыт" хотя бы в бою с бультерьером. И поступила, конечно, мудро!

Только после этого мы зашли, наконец, на площадку, как новый выпад в наш адрес. Навстречу нам шёл мужчина с огромным ротвейлером ("Ну и мясорубка!" - подумал я про себя) и тут же сходу предложил мне: "Ну, отпускай своего!" Я объяснил, что вообще-то мы пришли сюда не за этим, но на всякий случай поинтересовался: "А что, он у Вас уже дрался с бультерьерами?" - "Да, выпустил уже одному кишки!" Я усмехнулся, но на провокацию не поддался. Впрочем, когда через 30 минут этот любитель острых ощущений увидел, как работает Чарлик с рукавом и как непросто его, в отличие от всех кавказо-азиатских овчарок и прочих "служебных" собак, оторвать, он больше уже не подходил ко мне с подобными предложениями.

Вообще-то, как ни странно это звучит, но Чарлик дрался очень редко, поскольку я по возможности не позволял ему этого, а к тому же он был почти всегда в наморднике и обязательно на поводке. Но что делать, если соперник - серьёзная собака, не оставляющая никаких шансов на мирный исход?

Однажды Чарлик (было тогда ему около года), гуляя в парке во всей своей амуниции (поводок и намордник), приударил за молодой сукой бультерьера. Вдруг неподалёку от них появился взрослый ризеншнауцер. Когда Чарлик счёл "непозволительным" слишком близкое присутствие соперника, он издал глухой рык, который не оставлял никаких сомнений и предлагал сопернику удалиться (самое время для хозяйки собаки взять её на поводок). Ризеншнауцер (сам не робкого десятка и известный задира) мгновенно принял вызов и, зарычав в ответ, приготовился к прыжку. Был он, естественно, без поводка, а такую мелочь, как намордник, у нас вообще не принято надевать на прогулках даже на самых злобных собак. Что мне оставалось делать? Подтянув поводок, я буквально в последнюю секунду успел сбросить с Чарлика намордник и они бросились друг на друга, что называется, лоб в лоб. И почти в ту же секунду раздался жалобный визг и все увидели Чарлика, вцепившегося прямо в морду ризеншнауцера и "буксирующего" его на себя по поляне. Слава Богу, захват оказался не капитальным, а только резцами, так что мне удалось буквально оборвать Чарлика резким рывком поводка от ризеншнауцера. Удивительно, но после этого хозяйка ризеншнауцера высказала мне "недоумение" - мол, зачем это я снял с Чарли намордник (?!). Видимо, пусть бы его кусали, а не он - хотя и в честном бою.

Это к вопросу о быстроте и реакции.

Однако как же всё-таки ведёт себя бультерьер, попавший в нешуточную передрягу? Я поясню это на ещё одном (и последнем на эту тему) примере.

Ранней весной, когда было уже тепло, но лежал ещё снег (в такую погоду грех сидеть дома!), мы направились с Чарли погулять в ближайший парк. Было тогда ему чуть больше полутора лет. Ничто не предвещало беды. Он благодушно уже играл с боксёршей, пока вдруг к ним не приблизился огромный сенбернар. Вообще-то эта порода известна своим добродушием и уравновешенным нравом. Может быть поэтому я поначалу не придал этому должного значения. Если бы это были ротвейлер или овчарка, то я в первую очередь попросил бы хозяина отозвать свою собаку, а если бы и это не помогло, то в зависимости от намерений "пришельца", может быть, и снял бы с Чарли намордник. Но тут... сенбернар! Я даже не расслышал, успел ли Чарли что-то "сказать" ему, как неожиданно сенбернар напал и тут же схватил моего бедного (в смысле лишённого способности защищаться) пёсика прямо за шею, но, слава Богу не за горло, а сверху и сбоку. Что ни говори, но сенбернар был всё-таки хорош! Такую бы хватку да некоторым бультерьерам! Он, похоже, совсем не собирался выпускать "добычу" и всё сильнее сжимал свои челюсти. Бедный Чарлик не издал ни единого звука, хотя можно себе представить, каково ему было, не выразил никаким образом просьбы о пощаде за все те две-три минуты, что находился в пасти сенбернара. Напротив, всё это время он вновь и вновь пытался освободиться и вцепиться в "агрессора", но дурацкий глухой намордник не позволял ему это сделать. Как ни странно, хозяйка сенбернара с поразительным спокойствием наблюдала за происходившим, не вмешиваясь. Сенбернар был настолько велик и силён по сравнению с Чарли, что легко оторвал его, держа по-прежнему в пасти, от земли, так что только задние ноги касались её. Но Чарлик не был бы бультерьером, если бы и в этом положении - на весу! - не отказался бы от борьбы! И всё-таки терпение вскоре лопнуло, но его, а моё: "Снимай собаку или я сниму с него намордник!" (Не знаю, правда, как бы я это сделал, поскольку вся шея маленького буля была в огромной пасти сенбернара, а его губы надёжно закрывали пряжку намордника.) В ответ я лишь услышал: "А всё уже..." Я до сих пор не могу понять, что означала эта фраза - бессилие что-либо сделать или нежелание, вернее желание покончить таким вот простым образом с этим "несуразным существом"? Я достал из кармана палочку, которую всегда специально носил при себе для таких случаев, зная, что Чарлик не умеет добровольно отпускать свою "добычу" - всегда требовалось "оперативное вмешательство". (Впоследствии палочку ввиду её непрочности заменила металлическая рукоятка от плоскогубцев в полиэтиленовой оболочке). Но палочка не понадобилась. Вернее понадобилась, но не хозяйке сенбернара, а мне и чуть позже. От бесконечных попыток Чарлика высвободиться от захвата его намордник неожиданно слетел и "дело" тут же повернулось на 180 градусов. Чарлик мгновенно ухватил сенбернара за губу, да так, что тот, взвизгнув от боли, сразу же его выпустил. Я тут же бросился, но теперь уже на помощь сенбернару (когда я потом рассказывал эту историю знакомым, то меня никто не мог понять: зачем нужно было это делать? Пусть бы Чарлик сам отомстил за себя!). Чарлик ещё долго держал сенбернара, но теперь уже за ухо, пока мне удалось, наконец, раскрыть его челюсти. Потом до меня доходили "жуткие" истории, как гадкий бультерьер изодрал ухо сенбернару... В другой раз мне, может быть, и было бы жалко его, если бы не вид, который имел Чарлик после сражения. Оттого, что он был всё время на весу и непрерывно старался вырваться, рана от клыка сенбернара была настолько широка и глубока, что туда можно было бы как в таксофон запросто забрасывать 15-копеечные монеты. Впрочем, рана через несколько дней затянулась (это одно из свойств бультерьера - почти также было и тогда, когда после неудачной попытки "не дать подраться" он от резкого рывка поводка в развороте угодил кончиком хвоста прямо в пасть ротвейлеру и тут же лишился последнего позвонка), но рядом образовалась огромная (сантиметра два в ширину и добрых шесть сантиметров в длину) гематома. Эту "боевую награду" Чарлик носил на себе, хотя и без особой гордости, поскольку нелегко было выпрямить шею, не меньше месяца.

Вот что означает вести бой до конца и никогда не сдаваться, даже если нет почти никаких возможностей для сопротивления.

А теперь я хочу рассказать, каков он был в быту - вне "ратных" дел. Хотя, если речь идёт о бультерьере, то надёжно разделить эти два типа поведения почти невозможно: появившись на свет бойцом, бультерьер и в обычном общении время от времени проявляет свою сущность.

У этой породы энергия бьёт через край, особенно в щенячьем возрасте и в молодые годы, и если нет другой возможности, она выплёскивается на... окружающих. Отсюда его бесконечные проделки и выходки; причём объяснить молодому бультерьеру, что вы ему позволяете и что вам нравится, а что - нет, очень непросто и на это уходят многие месяцы.

Оставить одного Чарлика в квартире хотя бы на час без того, чтобы, придя домой, не обнаружить результаты (часто погромные!) его проделок, было долгое время почти невозможно. Особое пристрастие он имел почему-то к "чтению" журналов "Юность", которыми были забиты нижние полки стеллажа, находившегося в прихожей. В конце концов они были так им "зачитаны", что могли сгодиться разве что в качестве макулатуры. "Интеллектуальное развитие" Чарлика на этом не закончилось - он решил продолжить своё образование, "прослушав" пластинки "Пинк Флойд" и "Блэк Сэббэт".

Следующим объектом пристального изучения стало мусорное ведро, стоявшее на кухне. К нашему приходу его содержимое неизменно разбрасывалось по всей кухне и коридору.

Мягкая мебель - предмет особой страсти почти любого бультерьера. Так как кресел у нас не было, внимание Чарлика привлёк сразу диван, стоявший в гостиной, на котором он, кстати, и спал в дневное время (ночью, разумеется, он предпочитал спать в хозяйской кровати!). Сначала он принялся за спинку дивана и за очень короткий срок "доканал" на ней всю обшивку, дойдя, в конце концов, до самой "сути" - поролона и деревянного каркаса, от которых регулярно отгрызались куски всякий раз один больше другого. Вскоре спинку пришлось отсоединить и вовсе убрать. Но... ещё оставался целый диван (!), превратившийся в тахту. Судьба его была предрешена! И однажды, когда в очередной раз мы вернулись откуда-то домой, то увидели поразительную картину: диван стоял не у стены, как обычно, а был "отбуксирован" (за угол!) примерно метра на полтора от стены, почти на самую середину комнаты. Сквозь две обшивки и поролон из него были извлечены столь желанные для молодых зубов деревянные части и Чарлик, утомлённый долгой и "плодотворной" работой, преспокойно отдыхал на этом же самом диване, вернее на том, что от него осталось. Удивительно, но когда взамен этого дивана была куплена новая мягкая мебель, она уже не вызывала в нём никакого "исследовательского" интереса.

Из мебели он попробовал почти всё, что было сделано из дерева (хотя ущерб был здесь не столь значителен), но, опять же удивительно, ни разу не прикоснулся к самому ценному предмету нашей мебели - "стенке", стоявшей там же в гостиной. Может быть, он таким своеобразным способом хотел нам показать, что обладает достаточно изысканным "вкусом" и "тактом", чтобы дать нам понять, что из нашей мебели требовало, по его мнению, замены? Это, конечно, шутка, но другого объяснения у меня нет - "дегустации" действительно подверглись только старые или не слишком изящные предметы мебели.

Мою обувь он, как ни странно, "не ел", но, что касалось обуви жены или сына, то тут "тормоза" были не столь надёжны. Поэтому на всякий случай вся обувь, пока он рос и взрослел, убиралась в укромное место. Может, и в этом вопросе он просто старался "приучить" нас к порядку? Ведь и в самом деле, что хорошего, когда вся обувь постоянно у порога?

Однако обувь посторонних должна была прятаться с ещё большей надёжностью. И однажды, когда пришли очередные гости, я убрал их обувь в туалет, дверь которого открывалась наружу в прихожую. Пока все были заняты гостями в одной из комнат, Чарлик своим пытливым терьеровским носом быстро обнаружил, куда спрятаны туфли "пришельцев". Так как открыть дверь, толкнув её, как обычно, головой, он не мог, то он поступил иначе: просунул лапу под дверь (она это позволяла), зацепил когтями коврик, на котором и стояли "заветные" туфли, потянул на себя и дверь, конечно, открылась сама. Он не был бы "англичанином", если бы принялся за "трапезу" тут же у туалета (его любовь к комфорту проявлялась также и в том, что если обе собаки находились, скажем, на кухне, то Чарлик неизменно использовал в качестве подстилки пушистый Алисин хвост). Он перенёс одну за другой все четыре (вот ведь не поленился же!) туфли в гостиную, разложил их на паласе посреди комнаты и... В общем, когда я зашёл туда попроведовать его, то у одной пары обуви были удалены всего лишь стельки, зато у другой - и каблуки тоже...

Поскольку бультерьер, как правило, не делает в квартире отличия между полом, с одной стороны, и кроватями, диванами и т. п., с другой, то после каждой прогулки Чарлику обязательно мыли ноги. Более несчастного существа, чем Чарлик, отправляющийся в ванную мыть ноги, трудно себе представить. Он молча, но безо всякого удовольствия терпел всю процедуру, но по мере приближения заключительной стадии (вытирания лап) всё больше и больше выражал своё нетерпение. Последнюю лапу я вытирал, когда он был уже почти в полёте. И тут начиналось настоящее представление. Он носился по квартире, почти летал, перепрыгивая через столы, через Алису (которая всегда старалась его "урезонить", для чего, неодобрительно лая, "перехватывала" его почти на лету), открывал своей головой ("чугунком", как мы её называли) все двери, залетал на кровать, прыгал и кружился там, в одно мгновение превращая покрывало в бесформенный комок, оттуда прыгал вниз и летел в другую комнату... И при этом выражал столько восторга, что это не могло не погасить наш гнев. У него была очень обаятельная и выразительная физиономия и особенно мимика, чему способствовали его совсем чёрные края губ и свисающий от удовольствия язык. Он умел и смеяться, и говорить, но, к сожалению, я не смогу это передать на бумаге. Эти гонки могли продолжаться и 5, и 10 минут, независимо от времени суток, а возвращались мы с ним иногда далеко за полночь, и прекратить их можно было только одним способом - загреметь на кухне мисками, что означало, что настало время обедать.

Вообще он был очень жизнерадостный и активный, а никак не угрюмый. Несмотря на свой жёсткий склад характера, он обладал большим чувством юмора и умел выражать свои эмоции и радость, а не только гнев и ярость. Он с восторгом и без всякой устали мог катать по парку круг за кругом санки с ребятнёй. Причём бежал с санками с такой скоростью, что я едва поспевал за ним, опасаясь какой-нибудь неожиданности с его стороны.

Наверно, у каждого буля есть своё хобби. Кто-то играет в футбол, кто-то часами носит на шее автопокрышку, кто-то без устали бегает за бросаемой вновь и вновь палочкой или мячиком. Есть и такие були, хобби которых - круглые сутки "давить" диван или кресло. У Чарлика тоже было своё хобби, но оно было связано опять-таки с его сущностью, а она, как я считаю, заключалась прежде всего в том, что он был в душе настоящим охотником. Он не был злобным (как это можно наблюдать у некоторых овчарок) или непременно агрессивным. Он был охотником и рассматривал всё, что привлекало его внимание, как потенциальную добычу: всё равно, были ли это собака, кошка, лошадь, корова, голубь, воробей, непозволительно ведущий себя человек или... собственный хвост. В этом смысле он был очень хитрый (никогда не выдавал себя преждевременно ни голосом, ни лишним движением) и искусный (если он считал, что добыча уже находится в пределах его досягаемости, то только тогда он делал стремительный бросок и...). Охотнику, кроме всего прочего, необходимы отменная реакция, быстрота, ловкость и выносливость. Именно эти качества он до такой степени развил в себе (причём без всякой нашей помощи), что выделялся этим не только среди прочих собак, но и среди большинства бультерьеров, которых мне довелось знать.

Реакцию он развивал беспрестанной погоней за всем, что было способно двигаться, даже если это были неодушевлённые предметы. В ветреную погоду гулять с ним было одно наказание - все листики, бумажки, абонементы и прочие летящие по ветру предметы неизменно, вернее неминуемо, оказывались в его пасти. Он мог без устали щёлкать зубами, бросаясь то в одну, то в другую сторону, ловя все стремительно несущиеся мимо него предметы. И отвлечь его от этого занятия было очень нелегко. Это и было его хобби. Впрочем, так же, как и ловля себя за хвост - этим он мог заниматься часами.

Конечно, если предмет был одушевлённым, то тут интерес и азарт были ещё больше. Когда он был ещё 7-8 месячным щенком и ещё отпускался, хотя и в наморднике, временами с поводка, то мог без устали по 20-30 минут и более гоняться за одной и той же овчаркой или доберманом и при этом, не отставая от них ни шаг (!) и не отвлекаясь ни на одну другую собаку, находившуюся поблизости, делать свои бесконечные броски и прыжки (разумеется, только в голову!), стараясь поймать, наконец, добычу, но намордник не позволял ему этого, а охотничья натура, в свою очередь, не позволяла ему отказаться от погони ввиду её безрезультатности.

Он был настолько ловкий, быстрый и стремительный, что не раз почти играючи перебарывал (находясь, конечно, в наморднике - иначе это была бы уже не борьба!) и догов, и кавказцев, и ротвейлеров. Если собака была намного крупнее его, то он, подобно пушечному ядру, влетал ей под ноги, тут же стремительно разворачивался, ударяя всем своим корпусом по ногам, так что собака, естественно, слегка теряла равновесие и мгновенно снова атаковал, но уже куда-нибудь в бок или в грудь, что окончательно сбивало "гиганта" с ног. Речь, конечно, шла о молодых и не очень агрессивных собаках, которые не могли его, обезоруженного, всерьёз повредить зубами.

Если на горизонте маячила "добыча", то он был способен на поистине цирковые трюки - лишь бы её достать. Он мог, находясь на корте, в один прыжок с места преодолеть ограждение 120-130 см высотой, причём, не касаясь его лапами. Если поверх барьера шла металлическая сетка, не позволявшая ему выпрыгнуть наружу, то он мог, подпрыгнув, в одно мгновение оказаться и удерживаться как кошка всеми четырьмя лапами на бортике шириной едва ли в 10 см. А однажды, увидев на противоположной стороне своего врага-ротвейлера, прыгнул прямо на металлическую сетку и повис, вцепившись в неё зубами. Как-то Чарлик был на балконе и что-то, видимо, привлекло его внимание - он, не раздумывая, а, может быть, и вполне сознательно (ведь у настоящих бультерьеров инстинкт самосохранения почти на нуле) вскочил всеми четырьмя ногами прямо на балконное ограждение (шириной не более 10 см и более 1 метра от пола) и неизвестно, чем бы это кончилось для него (до земли-то было более 20 метров), если бы рядом не оказалась жена...

Надо сказать, что он, как будто зная своё истинное предназначение, вырос как раз таким (по размерам и по комплекции), чтобы при случае максимально эффективно суметь реализовать свой потенциал. Он был всего 48 см в холке и только 21 кг веса (да и то в лучшие времена). Он был, конечно, атлет, но не тяжёлоатлет, а скорее многоборец. У него не было ничего лишнего. Для буля, каких мы привыкли видеть теперь, но не какими они были прежде, он был даже слишком худым и время от времени на его боках проглядывались рёбра. Но, с другой стороны, я видел очень мало бультерьеров с такой рельефной мускулатурой плечевого пояса и груди, как у него. С более массивной мускулатурой - да, но с более рельефной и более тренированной - нет.

На фоне этого, может быть, излишне стройного тела его голова была особенно впечатляющей (46 см в обхвате - по отношению к росту пропорция почти как у английского бульдога). Это была не голова, а настоящий "таран", одного удара которого часто оказывалось достаточно, чтобы противник либо был сбит с ног, либо неподдельно взвизгнул от боли. Под стать этой голове были и зубы (клыки почти 2,5 см длиной!), по размеру ничуть не уступающие овчарочьим. Среди дилетантов, пытающихся хоть как-то объяснить для себя почти невероятные способности этих, таких маленьких по размеру собачек, очень распространены всевозможные сказки насчёт того, что у бультерьеров "зубы растут в два ряда", "челюсти в 22 атмосферы" и т. п. Челюсти у бультерьеров, конечно, очень сильные, но, думаю, что не сильнее, чем у многих других крупных собак. Алиса, например, с костями равной величины расправлялась, как правило, быстрее, чем Чарли, а вцепившись в поводок и будучи раскрученной, способна описывать круги в воздухе, не выпуская поводка, а ведь весу в ней всё-таки в два с лишним раза больше, чем в том же Чарли. Но дело в главном, а не в деталях: вцепившись, буль, благодаря своему характеру, уже никогда не выпускает свою добычу, а всё сильнее и сильнее сдавливает челюсти, а собака любой другой (не бойцовой) породы, поначалу даже очень крепко вцепившись, вскоре отпускает свою жертву, поскольку не знает, что с ней делать дальше, тем более, если хозяин командой "фу" или "дай" приказывает ей отпустить. У неё просто отсутствует инстинкт "держать".

Как известно, у бультерьеров различают четыре типа телосложения (см., например, книгу Т. Хорнера): "бульдог", "терьер", "далматин" и так называемый "промежуточный" тип. Это всё настолько условно, что, думаю, в чистом виде ни один из них не встречается, а все бультерьеры принадлежат всё-таки к промежуточному типу, но у одного больше бульдожьих признаков, а у другого - терьеровских и т. д. Чисто внешне (особенно у дилетантов) больше ценится тип "бульдога" (он более мощный, но он же менее проворный, не такой ловкий, как это необходимо для этих собак, и не такой выносливый); в функциональном отношении лучше всё-таки тип "терьера" (он не такой тяжёлый, как "бульдог", но более ловкий, стремительный и выносливый), именно "терьеров", как уже упоминалось, предпочитают "бульдогам" в таком серьёзном деле, как охота на кабанов; идеальным же с точки зрения выставочного эталона является "промежуточный" тип.

Чарли был, конечно, не "бульдог", а скорее "терьер". И это, к счастью, не раз спасало ему жизнь во время его безрассудных выходок (я, например, не представляю себе "бульдога", балансирующего на балконном ограждении на 20-метровой высоте, как и не представляю себе "бульдога", бегущего 20 км за велосипедом да ещё со скоростью 12 км/час).

Последняя история о Чарли, которую я хочу вам поведать, надеюсь, подтвердит мою правоту.

Как я уже говорил, Чарлик был в душе "охотником". И вот однажды в нашем подъезде появилась... кошка. Первая встреча с ней состоялась на лестнице, когда мы направлялись с Чарли на прогулку. При виде кошки он настолько "обомлел", что лишился "дара речи" (как выяснилось потом, и покоя - тоже). Он весь напрягся, прижался к ступенькам, готовясь к броску, но прочно натянутый поводок не позволял ему это сделать. Кошка, впрочем, нисколько не впечатлилась такой храбростью и решимостью - она и не собиралась уступать нам дорогу! Мне стоило немалых усилий заставить её всё-таки отпрыгнуть в сторону и пропустить нас без того, чтобы предоставить Чарлику возможность самому расчистить нам дорогу.

Когда мы возвращались, кошки на нашем пути не было, хотя Чарлик очень хотел продолжить с ней "знакомство" и отчаянно выискивал её глазами и вынюхивал воздух. Вскоре кошка вновь дала о себе знать, облюбовав почему-то для себя место прямо на площадке перед нашей дверью. Когда в очередной раз мы направились на улицу и я едва успел открыть дверь, как Чарлик пулей вылетел на площадку, но мелькнувшая перед ним кошка успела проскочить сквозь решётку, закрывавшую лестницу, ведущую на чердак, а Чарлик с разгону проскочил сквозь решётку головой, но застряла его более широкая грудь.

Вообще-то раньше, когда открывалась входная дверь, он не имел привычки выскакивать на площадку, но теперь, всякий раз придя домой, он устраивался около входной двери и жадно принюхивался, карауля свою добычу. Так продолжалось несколько дней. Кошка то появлялась, то куда-то исчезала и мало-помалу Чарлик стал иногда покидать свой "сторожевой пост". Может быть, это и усыпило в какой-то мере нашу бдительность.

И вот однажды днём (стояла осень и было уже холодно, но снег ещё не выпал) жена и сын направились в гости и только они, ничего не подозревая, открыли входную дверь, как Чарлик пулей вылетел из коридора на лестничную площадку и тут же, с ходу проскочив сквозь решётку в её более широкой части, устремился на чердак вслед за кошкой, которая и была причиной его стремительного бегства.

Беда заключалась в том, что решётка была заперта на замок и мы не могли сразу пуститься вдогонку. В нашей части дома под одной крышей находятся три подъезда и, в принципе, деваться ему с чердака некуда было, если перекрыть сразу все подъезды. Жена осталась на месте, сына отправили в первый подъезд, а я побежал во второй. К счастью, там входы, ведущие на чердак, оказались не запертыми и вскоре мы с сыном уже внимательно осматривали полутёмный чердак. В душе я надеялся, что у кошки хватит ума заскочить куда-нибудь повыше, где Чарлик не сможет её достать. Однако на чердаке их не было...

Над каждым подъездом на чердаке был люк, ведущий на крышу. Он располагался на высоте чуть более метра от пола, но, прыгнув в него, сразу же оказываешься на наклонной (добрых 30 градусов!) железной кровле без всяких ограждений внизу (!). Учитывая, что в нашем доме довоенной постройки семь этажей да ещё цокольный этаж, легко представить, что от крыши до земли было не меньше 25 метров, но это, впрочем, не принципиально, так как, упав, можно было и с пяти метров разбиться насмерть...

И вдруг: "Папа, вот он!" - услышал я крик сына. Выглянув на крышу через люк над вторым подъездом, я увидел жуткую картину, которая до сих пор стоит у меня перед глазами: прямо передо мной, но сантиметрах в 40 от самого края кровли стоит Чарлик и... держит в пасти окровавленное и уже безжизненное тело кошки. Если бы я полез за ним на крышу (даже если бы рискнул, поскольку, как я уже сказал, крыша была наклонная, а внизу не было никакого ограждения), то он мог бы, вероятно, попытаться убежать от меня со своей добычей и неизвестно, чем бы всё могло кончиться. Я высунулся наполовину через люк и протянул к нему руку, но не дотянулся. Тогда я стал, как можно более спокойно и ласково, звать его к себе, вспоминая на ходу все хитрости, которые хоть когда-либо срабатывали, когда нужно было заставить его подойти ко мне. Даже посвистел в специальный ультразвуковой свисток, который всегда носил с собой и который всегда означал приглашение "к столу". Но Чарлик не был бы настоящим охотником, если бы согласился вот так сразу променять в таких трудах добытую "дичь" на какую-то миску каши или кусок магазинного мяса! Не знаю, что тут, в конце концов, сработало (мои уговоры или, скорее всего, то, что собаки не едят ни кошек, ни крыс - а что ещё можно делать с кошкой, если она уже больше не пытается убежать и не оказывает сопротивление?), но он всё же отпустил кошку, которая слегка откатилась к краю крыши, и попробовал шагнуть ко мне, но ноги не послушались и он, качнувшись, чуть не упал, немного съехав вниз... Он всё-таки сумел восстановить равновесие и сантиметрах в 15 (!) от края остановился и, снова взяв свою добычу, теперь уже с ней направился ко мне. Наконец я сумел дотянуться до него и взять его рукой за шиворот и снять с крыши. Интересно, как бы это мне удалось сделать, если бы у него не была достаточно эластичная и свободная - хотя и без "подвеса" - кожа, а натянутая, как на барабане, как это требует нынешний стандарт и какая часто встречается у чрезмерно упитанных и плотных бультерьеров? Пока я проделывал всё это, он (теперь уже окончательно) выпустил кошку и оставил её лежать на крыше. Я не успел захватить с собой ни ошейник, ни поводок и понёс его домой на руках...

Как ни странно, хотя его морда была вся в крови, но это была не его кровь. Он же получил в результате "сражения" только лишь несколько очень небольших царапин. Кошку было, конечно, жаль, но что можно было поделать (сделано было почти всё, чтобы предотвратить эту роковую развязку) - такова природа с её неумолимыми законами...

Мои предположения относительно дальнейшего хода событий после того, как Чарлик вырвался из квартиры и устремился на чердак, полностью подтвердила жена, которая, стоя у дверей нашей квартиры, отчётливо слышала отчаянную гонку по крыше. Кошка, к сожалению, не стала искать укрытия на чердаке, а предпочла спастись бегством, выпрыгнув на крышу через люк над нашем подъездом. Хорошо, что ещё не спрыгнула оттуда куда-нибудь на балкон - "свинёнок", не раздумывая, последовал бы за ней... Попасть на крышу можно было только запрыгнув на неё сразу всеми четырьмя ногами, поскольку возможности вскарабкаться у Чарлика не было никакой - под люком была пустота. Можно только удивляться, как после такого прыжка он не скатился по инерции кубарем вниз, оказавшись на наклонной поверхности, но факт остаётся фактом. А дальше были ещё погоня, сражение и тот финал, который мы и застали. Уверен, что ни один "бульдог", даже если бы и сумел выпрыгнуть через высокий люк на наклонную крышу, не способен на ней удержаться, тем более преследовать по ней добычу и вести сражение. Мне даже известен случай, когда один особенно мощный и очень широкий и массивный буль (типичный "бульдог") погиб, опрокинувшись на спину от резкого рывка поводка. Такой трюк Чарлик вольно или невольно проделывал не однажды и всякий раз тут же, как ни в чём не бывало, вскакивал на ноги, вновь готовый к бою.

Когда мне впоследствии приходилось слышать от разных людей аргументы в пользу бульдогообразных бультерьеров, я неизменно (хотя и, конечно, в шутку) предлагал им тестировать их "бульдогов" таким вот своеобразным способом. Не знаю, убедительны ли были мои доводы, но во всяком случае никто не соглашался на такое пари. Конечно, такое занятие - гоняться по крышам за кошками - годится не для каждого бультерьера. Помимо азарта и характера, тут нужно обладать ещё очень многим. И Чарлик, к счастью, как никто другой, был всем этим наделён! Но самое интересное, даже если и не брать во внимание всю эту "акробатику", то оказывается, что и для своих основных задач массивные и неуклюжие бульдогоподобные бультерьеры оказываются менее пригодными, чем лёгкие и юркие "терьеры". Как-то у Чарлика был поединок с одним из таких довольно крупных бультерьеров и хотя тот сумел первым вцепиться и опрокинуть, но Чарлик легко вырвался, вцепился, в свою очередь, и после непродолжительной борьбы так опрокинул соперника, что тот уже ничего не мог сделать и бой был прекращён "за явным преимуществом". Больше, к моему счастью, ни один владелец ни бультерьера, ни стаффордшира даже и не предлагали мне протестировать своих собак против Чарлика.

Конечно, о такой собаке, как наш Чарли, мог бы мечтать каждый, кто ценит в бультерьере прежде всего не красоту и экстерьер, а подлинный нрав этих своеобразных собак. Но это не значит, что он был лишён недостатков. Их было предостаточно - как косметических, так и анатомических. И характер его во многом оставлял желать лучшего, в том числе и по причине недостатков воспитания. В нашей семье я, например, оставался один, кого он хотя бы раз не укусил. Впрочем, к двум годам он, похоже, крепко задумался: "А не примерить ли вообще шапку лидера в этой "стае"?". Против чего я, конечно, энергично возражал. Однако если все его недостатки положить на одну чашу весов, а достоинства и преимущества - другую, то последние, уверен, десятикратно перевесят первые. И пусть он был внешне далёк от того якобы "идеала", к которому стремятся теперь многие как наши, так и наши зарубежные клубы, но в одном я уверен: если бы бультерьеров и сегодня разводили по тем же самым жёстким требованиям, которые существовали в те времена, когда бультерьер ещё выполнял свою основную функцию, а не был "фотомоделью", то Чарлик не оставил бы никаких шансов многим из тех собак, которые сегодня формируют эту породу, имея только одну заслугу - "бараний нос", но в жилах которых порой вместо крови течёт "тормозная жидкость".

Хотя прошло уже почти полтора года, как он потерялся, его до сих пор помним не только мы, но и многие люди, хоть раз имевшие возможность общаться с ним или хотя бы просто видеть. Конечно, не у всех осталась о нём добрая память, но я знаю немало людей, которые впоследствии обзавелись бультерьером, находясь именно под впечатлением о Чарли. Помнят его и многие собаки в нашей округе и не только те, кто имел неприятный опыт знакомства с ним. Во всяком случае, когда я теперь гуляю с моим новым бультерьером (который является полной противоположностью Чарли и напоминает его только одним - белым окрасом), многие из этих собак преисполнены чувства, хотя и не страха (слава Богу!), но, по крайней мере, почтительного уважения...

Эпилог

С тех пор, как был опубликован этот рассказ, я получил немало откликов (не только положительных, но и таких, в которых читатели искренне возмущались как самим фактом существования таких собак, так и мною, усматривая во мне некоего "монстра", человека с больной психикой и т. д., и т. п. В противовес мне приводили многочисленные описания современных мастино, стаффордширов и даже бультерьеров, которые были полной противоположностью Чарли. Мне доказывали, что бультерьеры не должны быть такими, ссылаясь при этом на "авторитетные" мнения руководителей породы и выставочных экспертов. При этом, тем не менее, на мой вопрос, в чём же мой Чарлик противоречил описанию знаменитого Снапа (?!), изображённого Сетон-Томпсоном почти 100 лет назад, следовало полное молчание...), в которых люди спрашивали меня о подробностях, как потерялся Чарли и какова его дальнейшая судьба. Этот момент (очень тяжёлый для меня как тогда, так и по сию пору) был сознательно оставлен мною "за кадром". Но сейчас, по прошествии многих лет, я попытаюсь по возможности рассказать и об этом... Ю. Петров, Екатеринбург, 2004.

В тот летний день ему исполнилось ровно 2 года. Было уже слегка за полночь, когда мы возвращались с ним домой из гостей от наших знакомых, у которых жила родная сестра Чарлика (те же родители, но на год младше). Он был, как всегда, в наморднике и на поводке, когда мы выходили из подъезда во двор. Никто не ожидал никаких неожиданностей, но тут вдруг резкий рывок и... он стремительно полетел куда-то (за кем-то?) по тёмному двору... Несколько часов до самого рассвета мы тщетно колесили по всей округе, зовя его и всматриваясь в темноту. Его нигде не было... Поиски продолжались ещё несколько дней. Люди говорили, что да, вроде бы видели кого-то похожего на наши описания. Но всё было тщетно и поздно. Мы дали объявления во все СМИ, включая телевидение. Всё было безрезультатно. При этом люди рассказывали, что видели каких-то растерзанных бродячих собак (мне лично они не попадались). И вот однажды до нас дошло, что кто-то видел в районе вокзала бультерьера, привязанного около какого-то киоска. Он был весь окровавленный и с намордником, болтавшимся на шее... Сомнений никаких не было, кто это мог быть. Но опять было поздно... Его уже там не было, когда я приехал туда. Прошло ещё два или три месяца безрезультатных поисков. А для этого надо сказать были подключены все возможные каналы (не только СМИ, но и околокриминальный мир). И вот хозяева сестры Чарлика, убеждая, что его всё равно уже не найти, буквально уговорили нас взять у них щенка. Её назвали Дусей. Милая и очень красивая девочка. К тому же племянница Чарлика. Она уже жила месяца два у нас, но поиски Чарлика не прекращались. Я понимал, что не заметной такая собака не может остаться даже в таком большом городе, если только он ещё жив и если только его не увезли куда-то в другой город. А потому почти ежевечерне я отправлялся в самые разные районы города и опрашивал там гуляющих собачников. В конце концов, до меня дошли слухи, что в одном из микрорайонов гуляют какие-то ребята с некоей маленькой невзрачной собачкой (тогда ещё не многие знали, что такое бультерьер и как он выглядит), которая уже отправила на тот свет овчарку и почти растерзала чёрного терьера... Круг поиска сужался. И вот через несколько дней не слишком поздним вечером я звоню в дверь. Мне открывают и после первых же фраз становится ясно, что я не ошибся адресом. Мы беседуем, сидя на кухне, но Чарлика я не вижу (якобы с ним уехали за город, впрочем, может быть, и так). Мне рассказывают, как и где его нашли (именно он и сидел привязанным у киоска на вокзале), вернее якобы купили у неких "напёрсточников". Про убитую овчарку пояснили, что её хозяин сам им предложил "стравить" их. А на следующий день тот человек пришёл со своим другом с чёрным терьером и потребовал "реванша". Терьера, впрочем, удалось спасти после двух недель интенсивного лечения... Мы договорились, что они отдают мне собаку, но я выплачиваю им стоимость щенка бультерьера (тогда это была ещё немалая сумма). Я вернулся домой с этими радостными известиями. Но помимо суммы, надо было ещё решить вопрос с Дусей. Чарлик теперь был уже не тем, пусть и драчуном, которым он был раньше. Теперь из него сделали убийцу! Это была уже совсем другая собака. Не было никаких сомнений, что он не потерпит в доме никакой другой собаки (пусть даже и щенка). Дусю надо было куда-то пристраивать. Её хозяева (заводчики) были нашими друзьями и их, конечно, не радовали эти известия. Не так-то просто было найти новых хозяев для 4-месячного бультерьера. К тому же встал денежный вопрос (это нам её отдали на льготных условиях, но на других это, конечно, не распространялось). Мне приводили много доводов, против которых мне действительно нечего было возразить. "Подумай, кого ты собрался привести обратно в дом - собаку-убийцу?!" Да, моему сыну тогда было всего ещё 10 лет и он, конечно, не был авторитетом для Чарли. Мы днём были на работе. Сын приходил из школы один. При этом часто со своими друзьями. Я не мог ни гарантировать, ни предсказать поведение Чарлика в случае чего. Я не мог взять на себя ни риск, ни ответственность... Да, я оказался не готов и не в силах владеть такой собакой. Он был уже не тот относительно безобидный щенок. Он был уже взрослой собакой. Не буду утаивать, но у нас уже и раньше происходили инциденты, когда мне ставили условие: или он, или мы. Я прекрасно понимал, что Чарлик это далеко не "декоративная" собачка и его квартирное содержание никому не на пользу. Он был охотник и должен был охотиться. И не на воробьёв и куропаток. Его бесстрашное сердце не остановил бы ни волк, ни медведь - независимо от исхода! Я не мог ему составить в этом компанию... В те времена я состоял в активной переписке с некоторыми известными и авторитетными немецкими заводчиками бультерьеров. И вот один из них (владелец питомника и заводчик бультерьеров, пит-булей, фила бразилейро и бандогов и к тому же страстный охотник на кабанов с бультерьерами - а только эта порода до сих пор пригодна для столь опасного дела), прекрасно понимая наши трудности, изъявил желание взять Чарли в свой питомник. Но пока шла переписка и утрясались всевозможные вопросы (тогда не так просто было приехать иностранцу в нашу страну, тем более на Урал), за Чарли приехал другой человек с юга России, который тоже основал свой питомник. И вот, когда уже надо было ему возвращаться домой, вдруг прозвучало: "Я его не отдам!" Чарли остался у нас. Но так сложилось, что ещё всего лишь на год... Его дальнейшая судьба? Мне доподлинно не известно. Лишь однажды до меня дошёл слух, что на очередных собачьих боях (после первых же попыток провести подобные "состязания" на легальном уровне, получивших скандальную известность, они ушли в "тень" и ещё какое-то время нелегально проводились в городе) какой-то тщедушный буль меньше, чем за 5 минут бескомпромиссно "завалил" одного из пит-булей, которые только-только ещё появились в нашем городе. До этого (а некоторые и по сию пору) за них выдавались американские стаффордширы. Я не стал выяснять, кто был этот супер-буль... К тем "напёрсточникам" я больше не ездил. Если бы он оставался у них долго, то слухи о нём не могли бы не донестись до меня. Однако очень скоро какие-либо известия о нём перестали поступать. Я не знаю, жив ли он, но уверен, что он не в нашем городе... Впрочем, сейчас, ему было бы уже больше 14 лет. В 1997 году я опубликовал книжку "Американский бульдог" и там был указан мой почтовый адрес. Уже в первые годы я получил не одну сотню писем-отзывов на эту книгу. И вот однажды года через два или три приходит письмо откуда-то из Забайкалья. Человек, написавший его, интересовался, конечно, в первую очередь амбулями, но среди прочего он описал душераздирающую историю, как некоторое время назад ему в руки попал бультерьер. Он был уже не молодой. Вся голова и морда в шрамах. Сломанные клыки. По легенде его долго использовали в одном из "столичных" сибирских городов на боях... А теперь "ветерана" не за дорого продали какому-то из местных предпринимателей, который, не справившись с ним, уже на второй-третий день просто оставил его привязанным у магазина и скрылся. Так его и подобрал этот человек (в прошлом военный). Можете представить, как у меня защемило сердце!(?).. Я понял, что это - Чарли! И какова бы ни была трудна его судьба за все те годы, что мы расстались - главное, что он был жив! Мы ещё несколько месяцев переписывались с этим человеком и почти всё, что он писал про того своего бультерьера совпадало с тем, каким был Чарлик. И вот в одном из своих последних писем он прислал фото своей собаки. Это был... тигровый бультерьер. Это был не Чарли... Но это был, без сомнения, такой же настоящий буль...

P. S. Несколько лет назад по делам бизнеса приехали мы с моей тогдашней компаньоншей в один из соседних областных городов. Нас там, как положено, встретили. И вот стоим мы, разговариваем о том, о сём и как-то непроизвольно разговор перешёл на собак. И тут моя компаньонша представляет меня собеседнице - это вот, мол, тот-то и тот-то, который написал книжку... И тут наша собеседница произносит: "Чарли, который... бегал по крыше"? "Ну, да!" - говорю...

P. P. S. Этим летом поздним вечером (было уже темно) гуляю со своим булем по Набережной. Проходим мимо беседующих о чём-то двух парней. Лет 20-22 на вид. И вдруг один из них, глядя на буля, говорит мне: "Это Чарлик?!". "Нет!" - говорю - "Это Буш". Чарли 12 лет уже как нет. А его всё ещё помнят! Сколько же лет было тогда этому мальчишке? Лет 8-10. А он всё ещё помнит какого-то Чарли...
Оцените эту статью по 10-бальной шкале

Рейтинг: 9.7 | 100    

Последнее: 29/06/23,16:55    

10987654321


результаты голосования
Рейтинг: 9.7 | Голосов: 100

обсудить на форуме | рейтинг | добавить сайт в каталог | добавить в избранное или нажмите Ctrl+D | сообщить о сайте другу

последние темы на форуме о бультерьерах и других породах собак автор
Собираем подписи против АНТИСОБАЧЬЕГО закона!!!! Glip
Прополис и куркумин собаке ira
Одежда на зиму для бульки Ира
помогите! хвост в мясо Maria

Бультерьер клуб Мак-Ларен Rambler's Top100 Яндекс цитирования


[присоединитесь к WEB-кольцу бультерьер сайтов]
[предыдущий] [случайный] [все сайты] [следующий]
©2000-2012 Bull Terrier Club создание сайтаYN



||||

******